Ангел-Хранитель 320 - Страница 130

130

Кнут достает из стола фляжку. Локтем сдвигает бумаги на край. Расставляет серебряные стаканчики.

– А ты пижон, Курт, – улыбается Сергей. Серебряные сосудики изящны и невесомы.

– А ты думал, если я сержант, так виски прямо из фляги лакаю?

– Да нет. Просто не могу никак привыкнуть. Ты с виду грубее.

– Да и ты не тот, что раньше, Заноза, – щурится Кнут. – Стержень в тебе какой-то появился. Когда выпускал, гадал, что из тебя выйдет. Уж больно ты мягкий. Сейчас я бы против тебя не поставил.

Сергей осторожно нюхает жидкость. Да, это не виски армейской поставки. Уважительно кивает. Кнут довольно жмурит свои выпуклые зенки. Нет, ты точно пижон, старик.

– За ребят. Да будет им земля пухом, – говорит Сергей.

Кнут удивленно понимает брови.

– Это такой русский обычай. Так у нас говорят, когда провожают умерших, – поясняет Сергей.

– Понятно, – сержант кивает. – Пусть земля им будет пухом.

Жидкость горячим комком скользит по телу. По животу растекается мягкое тепло. Сергей пытается представить лица парней из своего взвода. Вспоминает свое отделение в учебке. Люди почему-то все больше всплывают из памяти безликими фигурами в одинаковой броне. Крыса. Салочник. Тевтон. Чистюля. Резьбовой Гаррисон. Лихач. Рыжий Стейк. Фенечка. Хохмач Габи. Накамура. Раньше казалось – случайные люди, временно оказавшиеся вместе. И, вроде, поговорить-то друг с другом особо не пришлось. Все как-то на бегу. Сцепив зубы. Все больше жестами. Подай то. Иди сюда. Сделай это. Вместе служили. Вместе грызли сухпай. Ненавидели друг друга за неправильно собранную винтовку. Дрались ночами. Ползали в грязи. Вместе умирали. С их уходом словно оборвался в пропасть мост, связывающий его с прошлым. Словно его жизнь началась заново. Повисла в пустоте. Ему мучительно хочется увидеть хоть кого-то из той, прошлой жизни. Он вдруг понимает это. И не может. Они все ушли, оставив его одного. Его, да еще служаку Кнута.

– Курт, надо бы написать отцу Самурая. Он просил, – перекатывая пустой стаканчик в ладонях, говорит Сергей в пол.

– Адрес у меня есть. Сделаем. Добавишь что-нибудь от себя?

Сергей кивает:

– Он меня прикрывал. Уйти не успел. Такая вот херня, Курт.

– У него такая работа. Так что ты себя не вини. На его месте ты бы так же сделал.

– Я знаю, – спокойно отвечает Сергей.

Они молча сидят, думая каждый о своем.

– Ладно, дуй на склад, – первым приходит в себя Кнут. – Оденься, как человек. Оружие получи. Тебе отпуск небольшой положен после ранения. Походи, приди в себя. Сильно не пей, ты мне нормальным нужен. Без брони и без оружия не ходи. В том числе по городу. Военное положение. Вот, держи направление. Крысы складские будут динамить – дай в морду. Сейчас все упростилось.

– Понял, Курт. Пойду я.

– Удачи. Жду в понедельник к восьми ноль-ноль. Напоминаю: у нас пока военное положение. Чихнешь не так – сразу к стенке. Так что не опаздывай.

– Конечно. Пока, Курт.

41.

Военный городок сильно изменился. То ли хмурая погода тому виной, то ли куча военной техники на улицах, Сергей так и не понял. Даже разноцветная брусчатка как будто приглушила свои краски. На улицах пусто. Редкие женщины, словно под огнем, появляются и тут же быстро исчезают за дверями-укрытиями. Где-то далеко изредка резко бухает. Противокосмическая бьет – на слух определяет Сергей.

Витрины грубыми мазками сплошь покрыты толстым слоем специального светонепроницаемого состава. Он же предохраняет стекла окон от ударной волны. Из-за этого большая часть некогда блестящих на солнце зданий сливается с низким серым небом. Словно солдаты, одетые в хаки. На газонах – черные провалы окопов с бетонными брустверами. Перед ними – живописные растяжки со спиралями колючей проволоки. Из сквериков торчат вверх спаренные стволы зенитных автоматов. Вокруг – грозные таблички: «Проход запрещен – стреляют без предупреждения!» или «Стой! Минное поле!». Кое-где улицы перекрывают блок-посты. Из их амбразур тупо пялятся в мир букетами счетвертенных роторных стволов автоматические турели. И патрули, патрули, патрули. На колесных транспортерах, на машинах с воздушной подушкой. Реже на джипах с пулеметом. Однажды попался даже один в сопровождении КОПа. Пока Сергей добирался до своей квартиры, документы у него проверили трижды.

Аккуратная красная пломба на замке его двери. Надпись «Для авторизации прижмите палец». Пломба шипит, испуская дымок, разваливается от прикосновения. Дверь неслышно распахивается.

Воздух в квартире почему-то пахнет госпиталем. Аккуратно убранная постель. Все чисто. Не валяется на полу скомканная простыня. Его одежда аккуратно выглажена и убрана в стенной шкаф. Нет даже забытой впопыхах посуды в кухонном автомате. В его отсутствие кто-то позаботился о жилище. И весьма неплохо. Почему-то Сергей уверен, что не найдет в холодильнике пакетов с засохшим хлебом и пива с просроченным сроком хранения. «Сервис» – криво улыбается он. Кладет на пол кофр с парадными тряпками. Снимает и ставит рядом шлем. Расстегивает броню. Сидеть в домашнем кресле, вытянув ноги, до ужаса удобно. И непривычно. Словно у тебя вместо ног ласты и ты никак не можешь заставить себя ходить не нараскоряку. Тишина стоит – не описать словами. Про такую говорят – просто мертвая. Пустой дом что-то беззвучно кричит. Не разобрать, что именно. Никак не хочет признавать за своего.

Сергей осторожно оглядывается. Сейчас он дорого бы дал за любое напоминание о том, что когда-то ему было тут хорошо. Что он был не один. Хоть что-нибудь! Забытые впопыхах трусики Магды. Тюбик ее бесцветной помады на широком подоконнике. Нарисованное пальцем на запотевшем зеркале ванной сердечко. Ничего нету. Все стерильно.

130