Ангел-Хранитель 320 - Страница 125

125

– Сэр! – Сэм срывается на крик. – Вы вредите здоровью пациента! Немедленно отключите свой прибор!

Тишина. Слабое бормотание из сиреневой дымки. Ее не слышат. Медсестра закусывает губы. Делает шаг к кушетке Сергея. Останавливается в раздумье. Быстро выходит из комнаты. У входа в палату дежурит жующий резинку капрал с выражением крайней подозрительности на выбритой до синевы морде. Смотрит ей вслед. Сэм ощущает, как его похотливый взгляд ощупывает ее ягодицы. Она стремительно мчится в ординаторскую.

– Я же говорил, мы еще встретимся, рядовой, – тем временем сообщает Сергею лейтенант. Достает из нагрудного кармана сигару. Не спеша срезает ее кончик крохотной гильотинкой. Закуривает.

Сергей морщится от едкого дыма. Что-то холодное зарождается где-то в районе желудка, ледяным комом поднимается к груди. Особист не вызывает ничего, кроме отвращения. Похоже, лейтенант о себе другого мнения. Привык внушать страх. И ведет себя соответственно. Нагло и свысока. Не тут-то было, парень. Здесь вам не тут. После Эскудо у Сергея что-то с субординацией. Что-то не совсем то.

– С вашего позволения, я уже сержант, сэр, – неприязненно сообщает он мерзкой бледной роже.

– Ага? – вяло улыбается особист. Выпускает в лицо Сергею струю дыма. – Это не важно. У нас и генералы на вопросы отвечают. Если надо. Скажи… сержант… тебе в твоей последней командировке ничего не показалось необычным?

– В моем последнем БОЮ мне все казалось необычным. Когда в тебя палят все, кому не лень, всему удивляешься. Особенно тому, что остался жив, – отвечает Сергей. Он намеренно опускает «сэр». Пусть покрутится, скотина.

– А все-таки? – прищуривается лейтенант. Господи, до чего же фальшивая рожа! – Поведение врага, язык, жесты. Что-то показалось знакомым или необычным?

– Я не оканчивал школу контрразведки. И не обучен по движению бровей определять, о чем думает собеседник. Вся эта ваша высокая философия, столкновение интересов, борьба противоположностей и прочие шпионские материи – не мой профиль. Меня учили стрелять, когда видишь врага, а не интересоваться у него паролями и явками. Наверное, мне попался какой-то не такой противник. Некультурный. Он тоже все время пытался меня просто замочить. Спрашивайте, что вас конкретно интересует, господин лейтенант. Я устал и спать хочу.

– Ты будешь спать, когда я тебе разрешу, ясно? – взвивается особист, срываясь на крик. – А интересует меня многое. Начну по порядку. Прежде всего, меня интересует, как это ты умудрился выжить один из батальона. Довольно странно, правда? Все гибнут, в том числе опытные ветераны, а зеленый новичок выбирается с царапинами. Так же странно, что твои противники тоже русские, как и ты. Вдвойне странно, что, наводя авиацию, ты угробил кучу мирного населения, а из этого района вновь начинает действовать противник. Твое, так называемое, ранение тоже вызывает много вопросов. Ты идешь навстречу тяжелой пехоте и остаешься жив, тогда как в роте морской пехоты, находящейся в обороне, – шестеро убитых и более десятка раненых. Думаю, дружок, мы с тобой очень о многом можем поговорить. И спать ты теперь долго не будешь. Очень долго!

Лейтенант пристально смотрит на ошарашенного Сергея. На нем уже другая маска. Теперь он следователь, которому все известно. Он диктует преступнику перечень его прегрешений, в общем-то, не ожидая признания. Ему и так все ясно. А хочет преступник или нет смягчить свою участь – это его личное дело. Он, лейтенант, лишь может поспособствовать в этом, ежели возникнет такое желание. Он торопится подсечь попавшую на крючок рыбу. Склоняется над Сергеем. Дышит ему в лицо вонючим дымом. Хватает его за подбородок. Орет.

– Скажи, а не пытался ли с тобой кто-либо из так называемых «врагов» близко общаться? Лучше рассказать об этом мне. Я смогу замять это дело. Я понимаю – встретил земляков. Растерялся. Расслабился. Это бывает! Расскажи мне все! Если дело выйдет из-под моей опеки, тебя будут ломать, как детскую игрушку! Тебе все мозги сканером выжгут! Будешь срать под себя, превратишься в слюнявого идиота! Говори, сволочь! – он резко встряхивает голову Сергея.

Холодный ком из груди расползается по телу. Вливается в кончики пальцев. Морозит глаза. Лед в голове. Сергей рывком стряхивает пахнущую табаком руку со своего лица. Резко садится, срывая с тела пучки проводов. Наклоняется к самому лицу особиста, в упор смотрит в его мутные рыбьи глазки.

– Конечно, я во всем признаюсь. Сейчас я все расскажу. А как же иначе, – голос сипнет, он с трудом шипит замороженной глоткой. – Я тебе, пидору мерзкому, сейчас всю правду высру…

Карпентер отшатывается. Роняет сигару. Пытается встать. Сергей висит на нем мертвой хваткой. Лейтенант дергается, как привязанная за лапы утка-приманка. Шипит:

– Ты что, сволочь… Да я тебя сгною… Ты что себе позволяешь?! Забыл, с кем говоришь? Тут тебе не фронт, тут я тебе быстро растолкую… Костями срать будешь!

– Ты, гнида вонючая, бабушек за забором пугай, понял? – обрывает его Сергей. – Все «сэры», кого я знал, там, в говнище остались. Они – офицеры. И сдохли, как офицеры! А ты – просто пидор в погонах! Ты чего эти петлицы нацепил? Ты настоящий танк-то вблизи видел? Козел! На понт меня берешь? Срал я на тебя, дешевка! Я уже давно в кредит живу, мне бояться не с руки. Отбоялся уже… Ты когда-нибудь свой собственный труп со стороны видел? А видел, как живой человек в брызги дерьма превращается? Знаешь, что чувствуют, когда заживо горят? Мне доктор давеча сказал – у меня тяжелая контузия. Перманентное состояние аффекта. Я тебе сейчас шею твою траханную скручу, а мне только промывание кишок назначат! Чего ты мне шьешь! Слетай, блядина, в Эскудо. Поспрошай там уродов – вдруг они и вправду чего замыслили? Глядишь, и просрутся мозги-то…

125