Ангел-Хранитель 320 - Страница 119

119

Жирные зеленые метки вертолетов появляются на карте. Хищные силуэты «косилок» наползают со стороны леса. Сергей прячет спину за каменным выступом. Красная ракета, шипя, взвивается в дымное небо. Осталось совсем чуть-чуть. Он чувствует себя заводной игрушкой, у которой заканчивается завод. Где-то высоко, почти неразличимые глазом, мелькают яркие точки. Юркие «Гарпуны» мертвой хваткой вцепляются в тяжелые космические истребители.

33.

БМП морской пехоты грохочет гусеницами по камням. Тупорылый зеленый «Томми». Со скрежетом останавливается рядом. И когда их успели сбросить?

Сзади распахивается люк. Здоровенный сержант, пригибаясь, перебегает к каменному зубу, за которым примостился Сергей.

– Пехота, где здесь первый первого мобильной? – кричит он через щель в бронестекле.

Сергей видит шевелящиеся губы, но не может разобрать ни слова. В ушах стоит непрекращающийся гул. Он показывает сержанту на уши. Растопыривает пятерню. Пятый канал. Сержант понял, кивает.

– Ищу первый батальон мобильной! – гремит он в наушниках.

Из «Томми» вываливается морпех, из-за ребристого края люка смотрит поверх их голов через ствол пулемета.

– Садж, убери придурка. Тут снайперов как тараканов на кухне… – равнодушно советует Сергей.

Сержант кивает. Машет морпеху рукой. Тот нехотя прячет голову.

– Здесь первый первого. Чего надо? – спрашивает Сергей.

– Приказано вас сменить. Где командир? У тебя броня барахлит? Тебя на карте нету.

Мина дымным грибом рвется неподалеку. Сержант падает на камни. Сергей продолжает сидеть, как сидел. Это пока не по ним.

– Триста двадцатый, засек его?

КОП молча зажигает на карте красную точку. Вот зараза! Опять с того же места. Мы ж там уже утюжили!

– Заноза – Игле. Квадрат 23. Ориентира нет. Отметки с третьей по пятую. Минометная батарея. Приступайте.

Пока кассетная боеголовка накрывает заданный район, миномет успевает выдать еще несколько выстрелов. Осколки со звоном отскакивают от темно-синей брони.

– Убрал бы ты свою коробочку, садж! – с чувством выговаривает Сергей морпеху. – Она тут как бельмо. Весь мусор на себя собирает. Или хоть дым поставь.

Сержант лежа бормочет в шлем. Низкая башня над головой шевелит стволом.

– Блин, только не это, – Сергей отключает внешний микрофон.

Пушка дважды рявкает, бьет по многострадальным ушам. Под носом становится мокро. Пелена зеленого дыма скрывает сиротливо торчащие фонарные столбы.

– Я командир, – говорит Сергей сержанту, шмыгая кровоточащим носом. – У тебя санитары есть?

– Так точно, – отвечает великан.

– У меня тут раненый офицер из ВКС. Эвакуируй, будь другом.

– Понял, сделаем.

Сержант снова бормочет в микрофон. Через минуту сзади с лязгом наползает еще одна бронированная туша. Двое с крестами на шлемах тащат брезентовые носилки.

– Там, через сто метров. – Машет перчаткой в сторону их последнего убежища Сергей. – Щель в земле. Лейтенант Стейнберг. С ногами у него проблема. Смотрите на карте, я обозначил.

– Дай им пару человек для прикрытия. Там неспокойно, – обращается он к сержанту.

Небольшая группа, пригибаясь, бегом скрывается в дыму.

Из-за куч камней перебежками прибиваются три морпеха. На броне одного – едва заметные через маскировочную мастику знаки различия капитана. Двое падают по обе стороны от офицера, напряженно зыркают по сторонам.

– Капитан Дрозд. Морская пехота. Первый третьего. Рота «Браво». Прибыл вам на смену, – кричит морпех.

– Рядовой Заноза. За командира первого батальона, – отвечает ему Сергей. – Добро пожаловать, сэр!

– Едва вас нашли. Карта вас не показывает, – жалуется капитан.

– Это из-за этой коробочки, – Сергей щелчком выключает трофейное устройство. – Подарок от снайпера. Теперь видно?

Капитан кивает.

– Где остальные? – спрашивает он.

– А больше и нет никого. Я да мой КОП. Он там, за домом. Метров пятьдесят впереди. Прикрывает меня.

– Дела… – удивленно тянет капитан. Что-то неслышно командует по другому каналу. Грохочущие монстры выползают из пыли, распахивают люки. Увешанные амуницией морпехи раскатываются по развалинам.

– Передаю вам «птичек», сэр. Позывной – Игла.

Капитан кивает, показывает большой палец, продолжая раздавать приказания. Морпехи вокруг огромными жуками зарываются в камни.

– Игла, здесь Заноза. Передаю вас Дрозду. Удачи. Конец связи.

– Принято, Заноза! Удачи, парень!

Сергей безразлично смотрит, как обустраиваются морпехи. Такие ладные, чистенькие. Дисциплинированные. Силища! Завтра их будет уже не узнать. Поползают по развалинам. Хлебнут дерьма, просолятся. Станут неторопливыми, грязными. Те, кто выживет.

Сергей смотрит, как волокут к транспортеру носилки с лейтенантом. Глубоко вздыхает. Привык он к этому зануде. Поднимает винтовку. Дает Триста двадцатому сигнал на выдвижение. Покачиваясь, бредет в тыл, в сторону затянутой дымом высоты, над которой нарезают круги настороженные «косилки». Неужели все? Каждый шаг отдается в голове колыханием мути. Лежащие на камнях морпехи провожают его поворотами массивных шлемов. Завидуют, наверное.

Юркий БТР внезапно вываливается из дымной пелены. Прямо во фланг занимающей оборону роте. Странно, что «мошки» его не видят. Та же технология, что у снайперов? Противник яростно контратакует. Кучка тяжелых пехотинцев – настоящие живые танки – стреляя на ходу, разворачивается в цепь следом за ним. Мощные доспехи с усилителями мускулатуры. Пулеметы с картриджным питанием и с тяжелыми подствольниками. Почти пушки. КОПы в миниатюре. Триста двадцатый вопит во все тяжкие, обнаружив опасность. Как в замедленном кино, полыхают вспышки попаданий на торчащей из развалин башне крайнего «Томми». Чужая коробочка мчится прямо на одиноко бредущего Сергея. КОП поднимается во весь рост, хромая, мчится наперерез врагу, вызывая огонь на себя. Искры пулевых рикошетов разлетаются от его брони. В секунду он выхлестывает из пулемета остатки патронов. Бессильно щелкает затвором пустой пушки. В последней отчаянной попытке выдыхает в борт машины струю из огнемета. Огненным метеором БТР летит мимо него. Чадно пылают на ходу большие колеса. Грудь Триста двадцатого навылет прошивают заряды тяжелых гранатометов. Дымя, бессильно повисает перебитый манипулятор с пушкой. Подламывается перебитая в колене правая опора. Умирая, КОП беззвучно кричит. Крик терзаемого болью живого существа рвет голову Сергея на части. Кто сказал, что машина не может чувствовать боль? Триста двадцатый медленно заваливается на бок.

119