Ангел-Хранитель 320 - Страница 100


К оглавлению

100

Радиосвязь практически не работает. Взмывает вверх сигнальная ракета. Хлопки подствольников забрасывают улицу крутящимися дымными вулканами. Сергей мысленно кивает КОПу. Триста двадцатый открывает огонь прикрытия, хлещет по окнам скупыми очередями. Прицельная панорама рисует зеленые контуры фигур, чертиками из табакерки выпрыгивающих из проломов, изо всех сил бегущих в клубах дыма. Сергей не успевает заметить красную искру на карте, как КОП уже бьет по окну напротив из пушки, обрушивая потолок.

Кажется невозможным, что что-то может выжить в этих разбомбленных в щебень развалинах. Сергею не хочется думать о том, что происходит с людьми в убежищах под домами. Вопреки здравому смыслу, крупнокалиберные трассы и росчерки ракет с разных сторон тянутся к вертолету. «Косилка» искрит от попаданий, дымно отстреливается ячейками активной защиты. Она яростно вертится над крышами, теряя куски брони. Она огрызается огнем, разваливая стены и заливая брызжущим пламенем крыши. Она в своем праве. Воздух – ее стихия. Вязкое нечто волнами растекается из-под пятнистого брюха. Какая-то новая дрянь. Что-то связанное с гравитацией. Половина дома, вздымая тучу пыли, беззвучно осыпается кучей дробленого кирпича. Дайте пилоту время, он смешает этот поганый городишко с грязью. Упрямые человечки один за другим принимают смерть, едва успев выстрелить из примитивного оружия.

Взвод залегает за перекрестком. Наша очередь. Сергей набирает воздуха, как в воду бросается в дымную преисподнюю. Ноги – сами по себе. Как заводные пружины, они отталкивают от себя разбитые камни тротуара. Из дома напротив выбегает Страйкер. Его второй номер убит, он тяжело трусит, волоча на плече массивный лаунчер. Триста двадцатый мерно топает посреди улицы, крутит торсом. Электронные мозги перегружены обилием далеких целей. Он борется с собой, разрываясь между необходимостью беречь боеприпасы и желанием уничтожить противника.

К тому времени, как Сергей добегает до залегшего, огрызающегося огнем взвода, чадящая «косилка», истратив запас везения, тяжело врезается в соседний дом и замирает, наполовину погребенная под обвалом. Черный дым валит из отстреленного аварийного люка. Камни вокруг густо курятся пыльными облачками попаданий.

– Заноза, КОПа на перекресток, прикрыть летунов, – командует сержант Лапо. В отсутствие взводного он теперь самый главный. – Третье отделение, вперед, обеспечить эвакуацию.

– Вечно мы с краю, – огрызается на бегу Санчес. Втроем они зигзагами бегут вперед, словно у них горят пятки. Взвод позади открывает огонь прикрытия, полосуя очередями окна вдоль улицы. Толку, конечно, никакого, но внимание приятно.

Триста двадцатый выметывается на перекресток перед вертолетом, уже покрытый густеющим дымом завесы. Мечется под пулями, огрызаясь огнем. Огневые точки переключают внимание на новую цель. Робот скачет среди руин, уходя от прицельного огня. Тяжелые пулеметы вслед за ним выбивают из стен кирпичи.

Из-за ячеистой зеленой брони вертолет похож на огромного реликтового хищника. Из дымящего люка тряпичной куклой вываливается невысокий пилот в распахнутом шлеме. Одна рука у него висит безжизненной плетью. Хвостом волочится сзади оборванный интерфейсный кабель. Глаза – мутные озерца, глядящие в никуда. Он накачан стимуляторами до самых бровей. Санчес и Камински подхватывают его под мышки, бегом волокут в сторону от вертолета. Сергей падает под надежную сверхпрочную тушу, пристраивает винтовку между камней. Все по уставу. Он прикрывает эвакуацию. На самом деле ему глубоко фиолетово, дотащат летчика живым или нет. Он отчетливо понимает, что без поддержки им из этого дерьма не выбраться. А поддержка – вот она, дымит под обвалом. Он беспокоится за КОПа, танцующего среди разрывов. Часто бьет из подствольника по вспышкам выстрелов. Яркие шары плазменных разрывов даже через дым заставляют забрало шлема темнеть. Противно чиркают по вертолетной броне искры рикошетов. Близко. Пора сваливать. «Достаточно, уходи, – приказывает он Триста двадцатому. – Я прикрою». Тот молнией отскакивает за спасительный угол, напоследок наподдав из пушки по настырному пулеметчику.

Над головой внезапно оживает закопченный ствол здоровенной дуры – роторной пушки. Гудя, разворачивается в сторону улицы, обваливая кирпичную кладку. Сергей тупо смотрит на него. Матерясь, оставляет винтовку, подтягивается, вкатывается в люк. Легко сказать – вкатывается. Такая большая снаружи, внутри «косилка» представляет собой какую-то тесную нору, скорее, технический лаз для обслуживания и эвакуации. Остальное забито оружием и механизмами. Пригнувшись, Сергей с трудом протискивается через тесный проход. Сыплют искрами разбитые панели и перебитые кабели. Белыми клочьями свисает с потолка пожарная пена. Нудно жужжат аварийные зуммеры. Что-то, едко шипя, тлеет под панелями пола. Машина умирает.

Оператор висит в полукруглом темном отсеке, весь в прозрачном коконе из эластичных подвесок. Он слепо крутит головой в огромном шлеме. Руки по локоть погружены в ячейки тактильного управления. Сергей толкает его в плечо, кричит через динамик шлема: «Сэр, надо уходить! Тут нельзя оставаться. Я вас прикрою». Оператор слышит его. Дергает плечом. Отчетливо качает головой: «Я остаюсь. Не хочу. Уходи». Сергей только сейчас замечает, что пол ячейки густо залит кровью из перебитых ног. Как он держится? Видимо, только на стимуляторах. Оператор уже забыл о Сергее. Он живет в своем, видимом только ему мире. В своем радужном предсмертном сне он снова летит над ровными квадратиками домов. Он шевелит стволом и открывает частый огонь, сотрясая тело железного зверя крупной дрожью. Сергей кивает бесчувственной спине. Ему кажется, что он понял. Каждый вправе умереть так, как хочет. Он уважает это право. Он прикасается перчаткой к чужому плечу, тихо пятится назад, вываливается наружу. Подхватывает винтовку. Быстро перебегает за угол. Пригнувшись, семенит к позиции взвода. КОП топает рядом, закрывая его корпусом.

100